Случай, о котором я хочу Вам
рассказать, произошел далеко от обжитых и необитаемых берегов, посреди
беспокойных вод Тихого океана. Служил я в ту пору на
гидрографическом судне с гордым именем на борту одной гордой Кавказкой
республики. Дело было на четвертом месяце болтания в океане, на зыби (это волны
такие, всю душу выматывают) да в постоянном тумане (в районе работ встречались
в аккурат два океанских течения - теплое и холодное, вот от этого и происходил
то туманище).
Как говорил известный герой фильма
"Особенности национальной (охоты) рыбалки" егерь Кузьмич: - Вы будете
смеяться, но они существуют! Весь скепсис улетучивается при
первой же встрече с НЛО, его место занимают сначала страх и жуть, иногда
паника, потом непередаваемое состояние осознания своей полной беспомощности и
ничтожности, это у всех без исключения, особенно если встреча была неожиданной
и близкой.
Над Русским островом весело сияло полуденное
солнце. Из-за сопок, окружающих бухту Новик, в трех местах поднимались клубы
густого черного дыма - три корабля из бригады консервации с экипажами из
«переподготовщиков» готовились к выходу в море на учения. Танкер
вспомогательного флота «Владимир Колечицкий» ожидал их на внешнем рейде для отработки дозаправки на ходу и
сопровождения на артиллерийский полигон - корабли должны были потом
передаваться кому-то из наших многочисленных африканских и азиатских друзей, в большом количестве отиравшихся в
городе.
Офицер политотдела штаба 37-й
бригады морских судов обеспечения, капитан- лейтенант Василий Павлович
Иноземцев стоял, нахохлившись под
холодным, нудно моросящим ноябрьским дождем и мучительно думал. Водилась за
ним этакая, знаете, несвойственная для береговых политработников, слабость! Сегодня он был дежурным по части,
и ему положено было пройти по судам бригады, пришвартованным на Корабельной набережной у 36-го причала.
На славном ледоколе «Илья
Муромец», где начиналась моя морская служба, среди комсостава было немало
холостяков (в основном разведенных), из-за неимения городских квартир живших по
каютам, на практике воплощая в жизнь девиз адмирала Макарова «В море -
дома!». Между прочим очень даже удобно,
утром глаза продрал - уже на службе, после ужина прыгнул в тапочки – и ты уже у себя дома.
Морское посыльное судно «Моржовец»
(более известное в бригаде как «Хрен моржовый») плавно раскачиваясь на высоких,
с белым гребнем, волнах, пробивалось через Сангарский пролив в Тихий океан.
Совсем недавно прошел шторм, и крупная
зыбь еще не улеглась, по небу
носились рваные клочья черных туч. Берега Японии были затянуты серой дымкой
дождя, крупные капли которого разбивались об остекление ходовой рубки.
Он пришел к нам с пополнением, когда танкер
после капитального ремонта в Югославии
стоял под погрузкой в Севастополе, готовясь к выходу на боевую службу в Индийский
океан, и был назначен четвертым
помощником. Непонятное прозвище «Манди» пришло вместе с ним. Пробыв в экипаже
несколько месяцев он оставил о себе
хорошую память в виде разных историй, которые, обрастая подробностями,
надолго остались в судовых легендах танкера «Владимир Колечицкий».
Я сижу в кают – компании и вяло
пишу гуашью на кумаче лозунг «Выполним план ремонта на 150%!». Писать и
рисовать всякую всячину – это мое старое хобби, еще с института, которое
постоянно эксплуатируется помполитом Леонтьичем в своих корыстных, далеко
идущих политических целях.
Оставив позади тысячи миль и полдюжины морей, танкер «Илим» подходил к Адену. Дальнейший
курс лежал в порт Марсель, где ему предстояло пройти капитальный ремонт и дооборудование. В танках оставалось
несколько тысяч тонн топлива, которые было необходимо слить в береговые резервуары нашей
военно-морской базы, располагавшейся в то время на архипелаге Дахлак в соседней Эфиопии. Это было довольно
мрачное местечко, раньше, при итальянской оккупации, там располагалась
каторжная тюрьма. Для наших моряков
Дахлак был нечто вроде «зоны отдыха».
Ледокол «Илья Муромец», на котором
я служил судовым врачом, после короткого ремонта в Славянке уже
месяц отстаивался в дальнем углу
бухты Малый Улисс. Было лето, льдов
в ближайшем обозримом будущем не предвиделось, и экипаж был
частично в отпусках, а частично изображал кипучую трудовую деятельность на
борту. Я к тому времени проплавал уже
целых четыре месяца, и
капитан приказал мне готовиться к
получению допуска на несение стояночной вахты в качестве вахтенного помощника.
