Это был старый и пожёванный подполковник юстиции
(из бывших мичманов флота российского). Невысокий, коренастый и убелённый
сединами, с привычным алкогольным загаром на лице. Его перевели в параллельную структуру
в надежде перевоспитания в неусыпном труде. Опуская мелкие подробности, могу сказать, что
своей конечной цели он достиг и перед самым дембелем получил-таки почётное
звание полковник юстиции. …В 2003 году одну из военных прокуратур,
считавшуюся до этого вполне благополучной, сморщили и объявили если уж не
бандформированием, то и не храмом законности и правопорядка. Сняли военного прокурора,
поменяли заместителей. Вместо нормального прокурора прислал и непьющего,
и это сразу же повлияло на его дальнейшие отношения с Николаем Ивановичем,
который был готов употребить по малейшему поводу или даже без такового, но
обязательно много. Благо, что
вновь прибывшего военного прокурора я прекрасно знал по прежнему месту службы
и, надо сказать, обрадовался. Сами понимаете. На новом месте всегда должен быть
человек, с которым ты уже ранее
встречался по делам службы и не только. К Анатолию Юрьевичу я до настоящего времени
отношусь с глубоким уважением, как к профессионалу и хорошему товарищу, всегда
следящему за своей речью и исполненными документами. И если бы ни Николай
Иванович, то ни за что бы он не попал на страницы моего гнусного опуса! Не опасаясь никакого подвоха, военный прокурор
отправил первого заместителя в соседний гарнизон с тривиальной задачей –
поддержать государственное обвинение в
военном суде. Ну, случай- то рядовой, вот
только заместитель уехал и пропал, перестав совершенно выходить на связь и
заставляя прокурора переживать за результат
рассмотрения. Во второй
половине дня, когда военный прокурор и я мирно гоняли чаи в кабинете, и
раздался этот ужасный, по своей сути, звонок. Прокурор не
стал снимать трубку со своего телефонного комбайна, и весь разговор вёлся по «громкой» связи. - Анатолий Юрьевич! Вы не подумайте, что я здесь бухаю
с вокзальными бомжами. Я тут с
заместителем командира дивизии вопросы решаю! - горделиво прозвучал голос
пьяного Николая Ивановича, и показалось, что в кабинете, будто просочившись
через телефонную трубку, разнесся запах алкоголя. - Что-то я не понял, Николай Иванович! Что там с
результатами рассмотрения дела Пупкина в суде? - ошалело спросил военный
прокурор. - А что мне суд? Я тут уже для конторы теннисный
стол oттoпырил! - сварливо возразил ему голос первого заместителя. - Николай Иванович! Завтра с утра немедленно возвращайтесь
в базу, и будем разбираться! - коротко отдал распоряжение военный прокурор и до
самого конца рабочего дня мерзко сквернословил по поводу этакой оказии. Утро не заставило себя долго ждать и наступило своевременно.
Часов около 10 к зданию подошел военный УАЗ и, развернувшись на фасаде, стал
лицевой частью к зданию. Почему-то он привлек моё внимание, и я стал
наблюдать за разворачивающимися событиями. Правая дверца автомашины открылась,
и из неё, в полном смысле этого слова, выпал Николай Иванович с папкой в руках. Он попытался выровняться относительно
земной поверхности и при этом выронил из рук папку с бумагами. Исправляя положение,
пытался несколько раз поймать её на лету. Из-за этих попыток ему пришлось
перейти на «гусиный шаг». И таким образом Николай Иванович приблизился к самой
лестнице. Сначала в конторе стояла гробовая тишина, но затем
она взорвалась какими-то криками и воплями (как позже выяснилось, это громко орал
военный прокурор на втором этаже). Привлеченный этими криками, я незамедлительно поднялся в кабинет военного
прокурора и увидел картину, поразившую
меня до глубины души. В кабинете военного прокурора летали молнии. Анатолий
Юрьевич сидел за столом, малиновый от возмущения, и громко вопил, поминая всуе
мать и всех остальных родственников заместителя. Сам «виновник торжества» стоял, тяжело навалившись
на стол прокурора. Периодически его ножонки подгибались, и он волевым усилием
их выравнивал, пытаясь сохранить своё вертикальное положение. Но вот только
непослушное тело постоянно хотело опрокинуться на стол. Пытаясь выглядеть трезвее, нежели был на самом
деле, Николай Иванович повторял: - Анатолий Юрьевич! Мы поднимем прокуратуру с
колен! - Да вы сами не упадите! - раздраженно заорал
прокурор. Видя эту картину, я просто ошалел: - У вас занятия по огневой подготовке? Вы
отрабатываете упражнение «Стрельба с колена»? Позднее это
вошло в привычку, и, увидев заместителя в непотребном состоянии, я
констатировал факт поднятия прокуратуры с колен. Впоследствии
подобное состояние трансформировалось ещё в один прокурорский вопль: - Вы опять из строя вышли?!
Убыл прокурор в отпуск, и Николай Иванович
узурпировал власть. А следом контора стала «пороть косяки» один за другим. Так,
только в течение одной недели военным судом гарнизона было возвращено сразу три
дела на дополнительное расследование. Встревоженный таким положением дел, престарелый
председатель военного суда флота, седой генерал, решил вмешаться в ситуацию, но сделал это уж
совсем по-генеральски неуклюже, то есть тупо и решительно (он-то, бедолага, не
знал, кто окажется его собеседником на обратном конце телефонного провода). Кроме того, генерал, ошибочно полагал, что его уж
точно во всем городе (и не только) должны узнавать по голосу в телефонной
трубке, но и моментально вытягиваться в струнку с первых же звуков, произнесенных
им. Итак, генерал снял трубку и решительно набрал
номер. Невидимый собеседник коротко представился. - Тебя какой дурак посадил на это место? - рявкнул
генерал, решительно беря быка за рога и ожидая
привычной реакции. Но тут он не угадал! В ответ невидимый собеседник вежливо
поинтересовался, какое его собачье дело, кто его туда посадил и почему его,
дурака, не спросили. Ошалевший генерал тупо уставился в трубку, а затем
уже робко представился собеседнику. Тогда Николай Иванович,
поняв, что хватил лишку, стал отмазываться и конце концов вышел на свою
историческую фразу: - Во-первых,
товарищ генерал, я не знал, что это вы! А во-вторых, нечего на меня шуметь! Я уже человек в
возрасте, и у меня, как и у вас, яйца седые! На этом разговор и закончился, а всё остальное
время суток, а также в последующие три
дня начальство молчало, видимо, рассматривало своё достоинство в зеркало и недоумевая, как это Николай Иванович догадался
о таком факте. Встретившись
позднее с военным прокурором, генерал плаксиво жаловался на скверного
заместителя, вспоминая о своих седых яйцах. В качестве окончательного лирического отступления можно
привести ещё один факт из славной биографии заместителя. В тот самый
день я и мой давнишний приятель - земляк (командир одной из воинских частей)
пришли в гости к Николаю Ивановичу. Радушный хозяин, сидя за столом, тупо
озирал вошедших, т.е. меня и Игоря Ивановича. Затем, когда датчик опознания
щёлкнул, его радости не было предела. Беседа протекала
неспешно. Но, в конце концов, я не
выдержал: - Ты, старый хрен, хотя бы для приличия кофе налил! Иваныч
засуетился и быстренько разбодяжил две кружки растворимого кофе. Одинокая
кружка осталась сиротливо стоять на приставной тумбочке. Поскольку
чайная ложечка имелась только в одном экземпляре, то, размешав кофе в наших
кружках, Николай Иванович решил водворить ее в отдельно стоящую кружку. Стоя
вертикально, он трижды вместо нее попадал ложечкой по крышке тумбочки, при этом
недоуменно склоняя голову к плечу. Я и
командир не менее недоуменно наблюдали за этими хитрыми манипуляциями. Наконец
крякнув, он поместил ложечку в кружку и
облегченно вздохнул. Командир
ничего не понял. Я понял всё сразу. Отстранив Иваныча в сторону, я заглянул в урну, стоящую под столом. В ней я
тотчас обнаружил две пустые стеклянные
упаковки ёмкостью по 0,5 литра. Хмыкнув, я
разрядил ситуацию словами: - Ну, конечно, где уж тут попасть с первого раза,
когда этих кружек не одна, а сразу четыре! Николаю Ивановичу принадлежит не менее
историческая фраза, произнесённая в бане при приличном скоплении знающих его
достаточно близко людей: - Пацаны! В
субботу лежу это я на бутылке! Далее говорить
ему не дали, так как фразу все поняли однозначно. Обиженный Иваныч, плюясь, произнес: - Чего ржете, дураки. Геморрой я лечил! А мы-то думали!