Каталог статей

Главная » Статьи » Юмор армии и флота » Смешные будни военной прокуратуры

Лысый на турбине

        Евгений Малышев

    Нет. Пытаться удивляться уму и сообразительности русского человека - занятие всё равно бессмысленное и вредное.
    Не являются исключением в этом и представители военной юстиции, особенно тогда, когда их служебный уровень немного приподнимается над полом.
    Военный прокурор одной из крупных северных контор прочно завоевал кличку Дуремар, причём вполне обоснованно. Его тернистый и извилистый путь восшествия на этот престол имел свои примечательные вехи.
    Одна из них навсегда осталась в памяти его сослуживцев. Поскольку человек он был исключительно общественной направленности и всегда тяготел ко всяческого рода публичным выступлениям, то в одном из крупных гарнизонов много лет тому назад произошло следующее.
    На службу он вовремя не прибыл, так как намедни в конторе был какой-то праздник. Внезапно среди белого дня в контору вбежал какой-то азербайджанец (из приближённых) и сообщил, что в парке «3елёнка» «какой-то лисий сидит на турбине!»
    Пытаясь добиться, что он имеет в виду и что такое «лисий», народ ничего не понял, пока азербайджанец не указал на кабинет отсутствующего.
    А выяснилось, что с утра, поправив здоровье, он, будучи от природы лысым, зачем-то залез на самолет - памятник, стоящий в парке, но не в кабину, а на фюзеляж, а вот спуститься не может.
    Прибыв на место, офицеры освободили новоявленного пилота, одновременно добиваясь от него мотивации поступка, однако их усилия были тщетными.
    По-видимому, хотел провести в парке «летучий» митинг, но не успел. Конечно, такие эксцентричные поступки карьерного роста не добавляли, тем не менее, военным прокурором он стал.
    А став военным прокурором, получил свою основную кличку Почтальон Печкин, поскольку постоянно писал в различные газеты «заметки про нашего мальчика» и почти ежедневно, а то и по нескольку раз «залазил в ящик», то есть принимал участие в различных телепередачах местного значения.
    Что же касается деятельности военного прокурора как таковой, то практически для её осуществления времени уже не оставалось. Эта работа валилась полностью на заместителей.
    Мне пришлось познакомиться с ним в 1998 году, в период расследования уголовного дела по банде. Что и говорить, дело было актуальным.
    Но когда я прибыл в контору, первое, что он сделал, как прокурор, - организовал мне незапланированную пресс-конференцию с журналистами.
    Как обычно пришлось отбиваться врукопашную, кляня военного прокурора за совершенно ненужную инициативу!
    Согласно требованиям Главного военного прокурора во всех случаях гибели личного или офицерского состава на место происшествия должен выезжать лично военный прокурор гарнизона. В одном из присланных им в вышестоящую прокуратуру донесений всё начальство было шокировано тем, что в служебном документе, да ещё и носящем гриф «секретно», в качестве отмазки от выезда на место им была указана причина: «На место происшествия выехать не смог, потому что накануне переохладился, простыл и потерял голос».

    Апофеозом его деятельности стала очередная заметка «про нашего мальчика», посвящённая очередному призыву в армию. Всё бы ничего, да вот только в качестве иллюстрации к таковой явилась фотография повесившегося военного строителя.
    Терпение военного прокурора флота кончилось в одночасье. Решение принято. Далее терпеть такое положение вещей было невозможно.
    Но рыба кижуч прошибает не только заломы и завалы на реках. Иногда способна прошибить даже Кремлёвскую стену.
    Вот и перевели нашего Дуремара в славный город Москву, где он проходит службу до настоящего времени. Оказавшись в Москве, он внезапно надулся и стал сам с собой разговаривать на «вы», глядя в зеркало.
    Да и ладно бы, что надулся, но! Находясь в командировке в конторе, которой он ранее командовал, и подменяя убывшего в очередной отпуск молодого прокурора, я по почте получил бумагу из главной военной прокуратуры, которая почему-то была направлена не в прокуратуру флота, а непосредственно в адрес местного военного прокурора.
    В сообщении бывшим прокурором (а теперь должностным лицом ГВП) молодому прокурору строго указывалось на позапрошлогоднюю неисполнительность. Факт неисполнительности приходился именно на тот период, когда военным прокурором являлось лицо, родившее этот уникальный документ.
    Целый день промучившись над ехидным ответом в адрес начальника управления (в которое и входил данный полковник), в документ я вложил столько яда, что в дальнейшем «писем от сына» больше не было!
    Заранее зная о том, что я огребусь от своего непосредственного начальника за нарушение правил служебной переписки, я сознательно направил ответ прямо в Москву. В ответе допустил такие выражения, как «только благодаря исключительной бестолковости бывшего военного прокурора (ныне – и… далее со всеми регалиями...) было допущено вопиющее нарушение... на которое мне строго указал (регалии), а ранее военный прокурор... гарнизона.
    Вот вам и Дуремар! А манию величия в кармане не спрячешь!

<< Предыдущий Рассказы Евгения Малышева Следующий >>