Приближалась инспекторская проверка части с непременными  соответствующими  оргвыводами, и особисты, тщательно разработав операцию и напустив секретности, единодушно приговорили останки мотоцикла к «высшей мере». В награду за это капитану  пообещали закрыть глаза на  акты списания всего барахла, которое годами числилось на  судне, не будучи «в  фактическом  наличии».
    Мы блестяще  исполнили приговор. Мотоцикл  в ящике случайно и бесследно канул в морскую пучину, унося с собой все проблемы. Погиб, что называется  смертью храбрых на боевом посту, т.е. «был смыт за борт при транспортировке в ВМБ Стрелок  во время шторма в результате халатности матроса – практиканта  Пизюкова В.П.», что и было подтверждено соответствующей записью в судовом журнале.
    В результате шторм нанес судовому  имуществу виртуальный урон, сопоставимый  по эффективности с  действием  цунами на Курильские острова. В частности, за борт было «унесено штормовым ветром» два штурманских полушубка, легководолазный костюм, несколько рулонов штурманских карт, две штурманских линейки, два бинокля, вдобавок вдребезги разбило секстант. Попутно было «разбито» три четверти тарелок  и кружек в кают-компании  и столовой команды. В  «затопленной»  провизионке в негодность  было приведено два мешка сахара и несколько ящиков тушенки и сгущенки (съеденных  ночной вахтой за полгода).
    Судя по актам механиков, в машинном отделении и кладовых штормом был произведен  настоящий погром: было «утоплено и разбито»  с  полтонны всякого  железного хлама, включая ломы с пожарных щитов. Радисты списали две дефицитные лампы ГУ-74, а в шифровальной каюте неожиданно «разбилась» десятилитровая бутыль со спиртом, числящаяся за старпомом.
    Единственным реально пострадавшим лицом оказался  боцман, у  которого сорвались с креплений  и разлились  неплотно завинченные два огнетушителя с  недавно заведенной бражкой. Все остальные судовые  начальники  ходили именинниками, поскольку легально списать такую кучу имущества было практически невозможно. Кстати,  с парохода  тогда никто ничего не унес,  у нас это не было принято. Это был наш  общий дом, и мы все на судно только приносили.
    Я тоже попытался  было «под  шумок» списать  пару шприцов и кружку Эсмарха, пропавшую месяц назад во время ремонта, однако был высмеян капитаном, который сказал, что еще ни разу не  видел, чтобы кто-то в шторм ставил клизмы, и ехидно поинтересовался, как я себе это представляю. Я представил  и понял, что это  не мой случай. Злосчастная кружка  «висела» на мне еще полгода. До следующего шторма.
________________
    * «Корабельный Устав», «Руководство по борьбе за живучесть надводных кораблей»,  «Тактико-технические характеристики…»

---