Александр Радушкевич
Стоят золотые денечки,
последние в этом году.
До ручки дойду и до точки,
а все ж далеко не уйду.
Не дальше вокзальных перронов,
не дальше причальной доски,
где сяду угрюмой вороной
глотнуть расставальной тоски.
Не дальше уйду, потому что
я связан одною судьбой
с гудящей, топочущей, душной,
густой человечьей толпой.
Вот с этою самой,
с которой
работал и песни певал,
служившей надежной опорой
и бившей меня наповал.
В одно я с народом завязан,
в единое - крепким узлом,
ему я и прошлым обязан,
и счастьем, что вместе куем.
Все так. Но гудок тепловоза
волнение будит в груди,
и даже забытые слезы
на волю находят пути.
И тянет сорваться куда-то
и заново что-то начать...
Багряное солнце заката,
воды молчаливая гладь.
Сижу на расшатанной бочке,
дышу - и имею в виду:
стоят золотые денечки,
последние
в
этом году.
|