Стрелец приготовившись заколоть Государя, держал одною рукою его за плечо, а другою нож у груди его; но другой бунтовщик, бывший в церкви, закричал ему страшным голосом: «Постой, брат! Не здесь в алтаре; подожди покамест выйдет из церкви: он от нас не уйдет». Между теми почти в то же самое мгновение прочие стрельцы увидели многочисленною Царскую конницу, скачущую во весь опор к монастырю; они закричали своим сообщникам, бывшим в церкви, чтоб они скорее спасались бегством. В сем замешательстве все побежали и старались только уйти; а молодой Государь остался невредим и возвратился к преданным ему.
   Более, нежели чрез 20 лет после сего приключения, когда не только сей, но и последовавшие по том бунты давно были укрощены, стрельцы истреблены и ни мало уже их не осталось, все в Государстве было спокойно, и Государь занимался исправлением своего войска и учреждением флота, учил он некогда в Петербурге на Адмиралтейском лугу несколько сот новоприведенных матросов. Государь осматривал их в строю с великим вниманием, и посмотрев на одного из них, вдруг так испугался, что отскочил на несколько шагов назад и тотчас приказал его схватить.
   Матрос, которому совесть скоро сказала, кого Государь в нем нашел, пал на землю и кричал: «Виноват! Помилуй, Государь! Помилуй!» Никто из околостоящих, ни Офицеры, ни товарищи его не знали, что сие значило, по тому, что все они знали сего матроса уже несколько лет, как доброго человека, который верно и прилежно исправлял свою работу и никакого преступления не сделал.
   Но с ужасом услышали они, как Государь спросил у матроса: «Не стрелец ли ты, и не тот ли ты самый, который в Троицком монастыре в алтаре приставлял мне нож к груди?». «Так, Государь, отвечал матрос, - я тот самый». Государь продолжал расспрашивать его ион рассказывал, что он в молодости был стрельцом и сообщником в бунте, но вскоре, раскаявшись в своем преступлении, спасся бегством прежде, нежели бывшие его единомышленники были переловлены и казнены; по том несколько в бедности скитался по отдаленным пустыням; наконец сказавшись вышедшим Сибирским крестьянином, записался в матросы в Архангелогородском Адмиралтействе и по сие время служил верно и честно.
   ПЕТР Великий тронут был откровенным его признанием, простил ужасное его преступление и даровал ему жизнь, но притом сказал, что он подвержен будет жесточайшей казни, естьли Государь еще в жизни своей когда-нибудь его увидит.
   Матрос поблагодарил Бога и Государя за сию столь неожидаемую милость и сослан был в одну из самых отдаленных Российских провинций, и Государь мог быть уверен, что никогда уже его не увидит.